img
Катрин Риттер: Кто-то курит, кто-то колется, поэтому нужны разные подходы, потому что потребители все разные 20 Июня 2017

Международный эксперт в области общественного здравоохранения и обучения персонала, доктор Катрин Риттер приезжала в Молдову дважды, оба раза она вместе с коллегами из офиса ЮНОДК посещали Тирасполь, чтобы дать оценку местным пенитенциарным учреждениям. Приедет ли Катрин оценивать остальные молдавские тюрьмы неизвестно, поэтому не дожидаясь следующего визита, мы взяли у нее интервью.

 

Катрин, вы были с официальным визитом в Тирасполе некоторое время назад, какова была его цель?

Это был мой второй визит, первый был в ноябре и как раз тогда мы вместе с коллегами из Кишиневского офиса ЮНОДК провели оценку того, в каком объеме и каком формате в тюрьмах Приднестровья присутствуют ВИЧ, туберкулез, наркотическая зависимость. После оценки я должна была составить рекомендации и приехать снова, чтобы презентовать доклад. Что я и сделала.

К сожалению, для полноценной оценки у меня было не так много данных, потому что в саму тюрьму нас пускали всего лишь на несколько часов в день. Но во время официальной встречи я упомянула, что с моей точки зрения оценка не закончилась. То есть важны еще дополнительные аспекты, например, как обстоят дела в женских тюрьмах, какова вероятность внедрения фармакотерпии метадоном и так далее. Именно поэтому одна из наших рекомендаций – расширить оценку ситуации в тюрьмах. С другой стороны, это хорошо, что мы смогли сделать хоть небольшую оценку и продолжить диалог.

Ваша оценка что-то поменяет, как вы думаете?

Тюремным системам свойственна закрытость, но после нашего визита дверь чуть-чуть приоткрылась. Здесь конечно присутствует культура тюрем – то есть правду сразу никто вам не скажет. Сначала нужен диалог, а потом уже мы сможем работать вместе.

Какое у вас впечатление о тюрьмах в Приднестровье?

Если честно я ожидала худшего, но было неплохо. Мне удалось пообщаться с некоторыми заключенными. Вы, кстати, читали сам доклад?

Нет, к сожалению, нет.

Знаете, в нем мы попытались показать и позитивный аспект. Если бы мы показали только негативные стороны, никто бы точно ничего не захотел менять. Но мы попытались показать и позитивные моменты, которые заметили, поэтому я думаю, что это подвигнет их что-то менять.

Оценка показала, что оказываемые медицинские услуги в тюрьмах обеспечивают тестирование и лечение ВИЧ-инфекции и туберкулеза. Начиная с 2015 года также доступно лечение мультирезистентного туберкулеза, и это является позитивной практикой. Вместе с тем необходимо более тщательно изучить существующие процедуры и существенно расширить как доступ, так и приверженность к ним, учитывая, что распространенность ВИЧ и туберкулеза среди заключенных выше, чем среди населения в целом. В некоторых тюрьмах есть пункты программы обмена игл и шприцев. Эта практика должна быть распространена на все тюрьмы и стандартные операционные процедуры по соблюдению конфиденциальности должны быть внедрены.

unnamed (1)

Катрин, как вы думаете, зачем вообще нужна тюрьма?

Я, наверное, не знаю точного ответа. Но я думаю так, если люди совершили преступление, то общество нужно защищать от них, а они сами должны задуматься о том, что они совершили и им для этого нужно время. И если в тюрьме нормальная инфраструктура, она будет располагать к этому. Потому что если люди целый день сидят в камере и ничего не делают, тогда какой смысл этого заключения?

Интересное у вас мнение. Наши молдавские работники пенитенциарной системы считают, что основная цель тюремного заключения – это перевоспитание.

Но это ведь цель, и довольно интересная. Я не знаю, делают ли они все для этого и есть ли у них возможность, для того, чтобы этой цели добиться. Потому что в этом случае нужны профессионалы, условия, специальные программы.

Как вы считаете, заключенный должен работать?

Конечно. Он должен работать и для себя, и для других. Все как в обычном обществе: если вы не работаете, вы будете себя чувствовать не вполне полноценным.

Надо ли внедрять в тюрьмах программы снижения вреда?

Конечно,– это обязательно во всех тюрьмах есть наркозависимые люди. Но людям нужны разные варианты избавления от зависимости: кто-то курит, кто-то колется, поэтому нужны разные подходы, потому что потребители все разные. Тоже самое касается фармакотерапии метадоном – для кого-то лучше подойдет метадон, для кого-то бупренорфин. Нужны разные варианты, их должно быть так много, как это возможно.

А что общего должно быть в лечении зависимости?

Наркомания – это проблема общества, и одни врачи не могут с этим справиться. Очень важно смотреть на проблему с медицинской точки зрения, но нельзя забывать и о других аспектах. В выздоровлении участвует не только врач, но и психолог, социальный работник, медсестры, другие выздоравливающие, которые поддерживают его.

Знаете, один эксперт у нас как-то сказал – важно не просто принимать метадон, важно то, что делает пациент, пока принимает его. Цель лечения зависимости – не просто принимать лекарства или ходить на группы, цель заключается в восстановлении семьи, круга общения, друзей, собственной гармонии.

Насколько сообщество важно для выздоравливающего, как один из способов поддержки, например?

Я думаю, что человек должен сам для себя решить этот вопрос. Может для одного – это хорошо, а для другого нет. Это зависит от человека.

18739133_1859503734300094_1992726301660641586_o

Есть ли разница в выздоровлении женщин и мужчин?

У меня были пациенты женщины, когда я работала врачом в тюрьме и в программе лечения героином. Они были очень сложные и у них очень тяжелые ситуации. Эта разница, о которой вы говорите, для меня заключается том, что у женщин очень часто развивается эмоциональная зависимость от мужчин, которые рядом. И если мы просто хотим еще раз выписать женщине метадон, но игнорируем этот аспект, – это не принесет хорошего результата. Есть еще один феномен: некоторые женщины используют кокаин для того, чтобы избавиться от лишнего веса, потому что для них крайне важно то, как они выглядят, как меняется их тело.
Когда ты врач, и ты постоянно слушаешь эти истории, ты понимаешь, что для них, я имею ввиду наркозависимого, зависимость – это не только страдание, но и удовольствие. Поэтому говорить, что это только болезнь – для меня это преуменьшение правды. Да, это не вся их жизнь, но это важная их часть.

Что вы думаете о декриминализации наркопотребления и самих наркотиков?

Я согласна с тем, что у людей есть право употреблять наркотики, если они хотят этого. Есть те, кто курят, есть те, кто пьют алкоголь. И сидеть в тюрьме только из-за употребления – я не согласна с таким наказанием, поэтому здесь нужна альтернатива. И для этого нужна отлаженная инфраструктура, причем как в заключении, так и на свободе. Конечно, есть люди, которым в тюрьме может быть лучше, чем на улице. Потому что в тюрьме есть регулярная структура и расписание дня, тебя кормят, одевают, платят за свет и тепло. И в отношении таких людей декриминализация вряд ли поможет, им нужен другой подход.

Есть еще одна сторона, это когда человеку дают выбор – либо сесть в тюрьму, либо регулярно ходить к врачу на лечение. И в этом случае получается, что человек зависит не от судьи, а от врача. Ведь если он не сможет вылечиться за отведенное время, его не освободят от этого. Нужны разные подходы, а не одна система для всех.

С вашей точки зрения, в какой стране ситуация с потребителями и распространением наркотиков под контролем?

К примеру, в Швейцарии и Германии широко доступны разные медикаменты, даже героин (внутривенный) в качестве терапии. Страховка все оплачивает. Есть специальные центры, куда люди приезжают один или два раза в день и они могут сами принимать героин (имеется ввиду диацетилморфин, а не уличный аналог – прим.ред), который им предварительно выписывает врач. Так же есть места, где наркозависимый может безопасно ввести любой свой наркотик, ему там дают стерильный шприц, салфетку, и это уже программа снижения вреда. Когда ввели программу лечения героином (больше 20 лет назад), он стал исчезать с улицы, потому что потребность в нем сильно уменьшилась. Преступность и все вытекающие из этого последствия – также сильно уменьшились.

APP_7219

Привело ли это к уменьшению случаев заражения ВИЧ, туберкулеза, гепатита?

Конечно, результаты есть и они ощутимые. Но поймите, если у вас есть программа снижения вреда, и у вас всего 2 комнаты для безопасного введения, а вам нужно 200 таких комнат – это не поможет. Вы не будете видеть результат. Так же и снижение вреда в тюрьме – если программа внедряется, но работает плохо, это еще хуже. Потому что если человек понимает, что у него есть доступ к шприцам, но самих шприцов мало, он начнет экономить, начнет пользоваться одним несколько раз. Нужно очень хорошо работать, чтобы был результат.

Кто финансирует эти программы в Швейцарии?

Государство или страховая компания. Конечно идеальный вариант, чтобы страховка была и когда человек на свободе, и когда он в заключении. Но такое пока не всегда возможно.

Как проходит ресоциализации в вашей стране?

Это сложно везде и для всех. Конечно у нас не такие пропорции дискриминации и сложностей, но они тоже есть.
Знаете, здесь все зависит от общества – если общество будет отвергать наркозависимых людей, то и в тюрьме им будет несладко. Если в обществе нет программы снижения вреда, то как она появится в тюрьмах? И конечно нельзя чтобы в тюрьме было лучше, чем на свободе. Потому что те, кто работают и платят налоги, не поймут, почему им тяжело, у них нет доступа к медицине, к болеутоляющим, а у заключенных есть и им легко. Поэтому надо смотреть всегда параллельно и решать проблему комплексно. И кстати, это тоже одна из наших рекомендаций по отношению к тюрьмам в Приднестровье.

Как считаете, человечество когда-нибудь победит наркотики?

Сложно сказать однозначно. Я думаю, что если человек хочет принимать марихуану, пусть принимает. Но если у него через 2 года возникнут проблемы со здоровьем, он должен знать, куда ему идти и что делать. Это часть жизни человека, и он имеет право ее проживать так, как он считает нужным. Но он должен знать, что есть следствие этого потребления и наша работа, я имею ввиду общества, – объяснять это следствие и создавать условия, чтобы у людей не было так много проблем. И конечно для этого очень помогает снижение вреда. Но просто говорить: «Вам это нельзя, потому что это неправильно», – не стоит, потому что для кого-то это правильно. Вообще мы должны говорить о людях, а не о продукте. Мы все время говорим о том, как надо запретить наркотики, какой вред они наносят, но мы не задаемся опросом – почему они их принимают? Почему им так интересно? Ну и конечно нельзя списывать со счетов тот факт, что есть те, кто живет за счет продажи наркотиков, потому что чем больше наркотиков люди принимают, тем больше спрос и выше их зарплата.

А почему люди потребляют наркотики – вы для себя ответили на этот вопрос?

По моему мнению это связано с какой-либо травмой в детстве. Часто когда вы слушаете эти истории, вы понимаете, что у людей были какие-то конфликты, недопонимания, их окружали плохие люди, которые их не любили, это встречается очень-очень часто. Одна популярная теория гласит – «наркотики – это лекарство от боли». Так и есть. Они помогают жить некоторым людям, но наступает момент, когда вот это решение, в виде потребления, – оно приносит больше вреда, чем та проблема, которая к нему привела. И здесь начинаются новые проблемы. Проблема зависимости – это проблема общества. Об этом надо помнить и исходя из этого предлагать решение.

Елена Держанская
positivepeople.md

Терапевтическое сообщество в Молдове - Positivepeople.md