Дмитрий Паниш больше 20 лет провел в употреблении, потерял семью, родителей, престижную работу и веру в себя. А потом обрел все это заново и стал счастливым человеком. «Бывших наркоманов не бывает», — уверен Дима. Как знать, дорогой, как знать.
Интервьюер Елена Держанская:
Дима, это интервью ты даешь из терапевтического сообщества «Позитивная Инициатива», в котором ты сам прошел реабилитацию много лет назад. Ты ведь регулярно ездишь туда в качестве волонтера. Зачем ты это делаешь?
Для меня это служение, в первую очередь. Кроме того, это важная составляющая для сохранения трезвости. Ты же знаешь, что мы все здесь выздоравливаем по 12-шаговой программе. А одним из самых важных шагов является последний, 12-ый шаг. Если совсем доступно объяснять, его суть в том, что мы должны делиться своей трезвостью с другими, это наше служение. Если говорить о том, как мне это помогает лично, все просто —помощь другим позволяет мне находиться в тонусе. Здесь, в терапевтическом сообществе я вспоминаю, откуда я вышел. А еще это ответственность, которая на тебе лежит.
То есть ты таким образом отдаешь долг, так получается?
Можно и так сказать. Часто у потребителя единственная надежда, единственный свет в конце туннеля – это такой же потребитель, но который сейчас находится в трезвости. На которого ты смотришь и думаешь: «Значит это возможно». Я стараюсь быть таким примером, хоть и осознаю, насколько это сложно.
Несколько месяцев назад я снимала сюжет в терапевтическом сообществе и удивилась, сколько там молодых ребят, которым по 20-22 года. Тебе не больно видеть их?
Нет, совсем наоборот. Чем раньше человек примет решение изменить свою жизнь, тем счастливее его жизнь будет в дальнейшем. Другое дело, насколько человек в таком возрасте готов был трезвым. Для меня в 20-22 года это было космосом. С другой стороны мы все видим, что потребители наркотиков стремительно молодеют и сегодня многие начинают потреблять уже со школьной скамьи.
Вот! У тебя ведь двое детей-подростков – 15 и 16 лет. Я, например, в этом возрасте уже ходила по ночным клубам.
А я уже пьянствовал, как сумасшедший.
Ну вот. Ты со своими детьми говоришь про наркотики?
Конечно, и они на все 100% знают историю моей жизни. Для них это серьезный антипример.
Проверяешь ли ты их социальные сети или даже карманы тайком?
Нет, конечно нет. Мы же наркоманы, что я, что моя жена, хоть это было и в прошлом, но я придерживаюсь того мнения, что бывших наркоманов не бывает. Касаемо наших детей, нас крайне сложно обмануть. Но я никогда не лезу не в свое дело, у нас доверительные отношения, даже либеральные, я бы сказал. Мой сын, например, в 16 лет уже сделал себе татуировку.
Ого!
Да, мы стараемся общаться с ними на равных. Не знаю, хорошо это или плохо. Мы даем им максимальную свободу выбора, самовыражения и, если честно, мы счастливы. Да, есть вопросы, непонимания, но в такие моменты нам помогает психолог. Главный урок, который я усвоил за все эти годы – если хочешь чему-то научить своих детей, сначала воспитай себя. Чтобы детей не упустить, с ними нужно проводить время, разговаривать, стараться быть другом. И еще, детей надо любить, просто любить. Причем одинаково, чтобы никому не было обидно.
С тех пор, как мы записали наше первое интервью, ты очень сильно изменился – у тебя классная семья, жена, ты серьезный уважаемый дядя. Ты сам осознаешь, насколько круто поменялась твоя жизнь?
Сегодня не все так сказочно, как ты описываешь. Хотя, конечно, хорошего больше.
Тогда давай сыграем на контрасте — в какой торбе ты находился 10 лет назад?
Давай начнем с того, что мне 47 лет в этом году. А начиналось все еще в молодости. После окончания школы, я пошел на юрфак, очень быстро нашел работу по профессии, был успешным адвокатом, на дворе был конец 90-х. В определенный момент я попробовал наркотики, много лет курил марихуану и мне казалось, что все под контролем. А потом я попробовал героин, и все начало рушиться. Буквально за 2 года я потерял все, что у меня было. Из преуспевающего адвоката и нормального члена общества я превратился в ничто. Карьера моя была прервана, у меня была первая семья, ребенок, но меня выгнали, и я ее потерял. Это был такой ужас, который сложно даже представить. Чтобы ты понимала, были моменты, когда я просыпался от того, что моя мама плачет. К сожалению, моя мать так и не увидела меня в трезвости, она умерла 12 лет назад от инсульта и в какой-то степени в ее смерти виноват и я. Ей было всего 70 лет, и она бы еще прожила.
Когда начался твой путь к выздоровлению?
Примерно в 27-28 лет я попал в монастырь, и тогда потихоньку я стал задумываться о том, что нужно искать выход. Но я шел к нему очень долго. Я прошел через тюрьму, освободившись, я встретил свою нынешнюю супругу. Мы стали жить вместе, у нас появились двое детей, мы то потребляли, то нет, и думали, что справимся сами. В какой-то момент мы так устали, что пошли на метадон. Наверное, благодаря ему, мы просто не умерли. А потом меня опять посадили в тюрьму. Когда меня закрыли, у нас в квартире не было ни газа, ни света, ни воды, все это отключили на неуплату. У нас даже входная дверь не закрывалась, это был настоящий притон. Детям на тот момент было 5 и 6 лет. И вот когда я оказался второй раз в тюрьме, я понял, что-либо сейчас надо принимать решение, что я умру, и я уже планировал, куда лучше отдать детей — к родственникам или в детдом. Либо искать выход. Честно признаюсь – я бы не решился менять свою жизнь, если бы не…
Если бы не дети?
Именно. Мне на тот момент было 37 лет. Для меня те усилия, которые нужно было предпринять, чтобы приобрести трезвость, были сложнее, чем просто умереть. Это был 2012 год. Когда я пошел на реабилитацию, выйдя из тюрьмы, в меня никто не верил. Я был давним клиентом «Позитивной Инициативы» и никогда не доходил до конца. Но в меня поверили в который раз и дали мне еще один шанс.
Слушай, твои дети помнят этот период? Они задавали тебе вопрос – что это было?
Конечно, мы это неоднократно обговаривали. Недавно мы ездили с дочкой кататься по ночному городу и снова завели этот разговор. И мне было немного больно, хотя она об этом спокойно говорит. Но я представляю, сколько боли было тогда, когда она переживала. Никогда не забуду ее слова: «Мы не то, что боялись, мы просто не понимали что происходит, мы хотели, чтобы было по-другому. Нам казалось, что нет еды и это нормально. Или кушать один раз в день – это норма». Это очень тяжело. Но мы не зацикливаемся на этом и стараемся жить дальше.
Расскажи про твою супругу - Свету, вы ведь столько лет вместе, оба когда-то потребляли, прошли огонь, воду и медные трубы. И у вас такие теплые отношении сегодня. Как так вышло?
Моя жена — это часть меня и это мой лучший друг. Но так было не всегда, однозначно. Если говорить о здоровой, семейной, супружеской жизни — это работа. Ничего так просто не приобретается. У нас сбыли крайне тяжелые моменты, ведь половину нашей семейной жизни мы были в зависимости, половину в трезвости. И когда мы оба стали жить в трезвости, вот тут начались проблемы. Не было мыслей о разводе, но ругань была. Причем в какой-то момент мы обратились за помощью к психологу и консультанту. Ира Белевцова как раз тот человек, который сыграл огромную роль в формировании нашей семьи и отношений. Спасибо ей огромное. В какой-то момент мы пришли к выводу, что надо приспосабливаться друг к другу. Это долгий путь, но я понял одну важную вещь — для счастливых отношений надо служить своим женам. Вот ты спроси любого мужика: «Ты готов умереть за свою жену?» 99% скажут: «Ну конечно да, это же мое». Так умри, пойди и помой за нее посуду или выкини мусор. Вот и все. Сегодня мы оба одинаково вкладываем в наши отношения, и я тебе честно скажу – оно того стоит.
Просто мантра какая-то! Скажи, где ты сейчас работаешь?
Официально я бизнесмен, у меня есть аграрная фирма, я являюсь собственником определенного участка земли, сада. Но я долго к этому шел. После реабилитации в НПО «Позитивная Инициатива» я волонтерил, потом был социальным работником, затем социальным юристом. Потихоньку жизнь наладилась. А потом я понял, что нужно преодолевать новую ступень, ушел из НПО и начал заниматься бизнесом. Пока это новое для меня направление. Но я верю и знаю, что все наладится и все будет хорошо. Кроме этого я являюсь членом Национальной ассоциации параюристов, которая занимается оказанием первичной юридической помощи населению. Мне нравится заниматься и этой сферой. Я очень надеюсь, что мне удастся восстановить свою адвокатскую лицензию и я вернусь к тому, с чего начиналась моя карьера.
Ты можешь назвать себя счастливым человеком?
Да, абсолютно. Счастье — это же вопрос того, как я себя позиционирую в какой-либо ситуации. Кстати, если сравнивать наше первое интервью, которое я давал, только закончив реабилитацию, я не могу сказать, что сейчас я счастливее, чем тогда. Несмотря на все эти декорации, уровень жизни и обрастание жирком. Деньги — это не повод, чтобы счастья становилось больше или меньше
То есть не в деньгах оно прячется?
Нет, и ты это прекрасно знаешь. Мы же с тобой сделаны примерно из одного теста. Счастливым можно быть, но купить счастье невозможно.
Согласна.
