Фармакотерапия метадоном – один из способов лечения опиоидной зависимости, который успешно применяется в 75 странах мира, в том числе в Молдове. Сегодня люди, которые знают об этом способе терапии делятся на два фронта – те кто за, и те кто против. Есть еще и те, кто никогда не слышал о чем-то подобном. Независимо от того, как вы относитесь к программе заместительной терапии метадоном (фармакотерапии метадоном), прочитайте наше сегодняшнее интервью с Лилией Федоровой, врачом психиатром-наркологом, которая рассказала нам историю внедрения программы ЗТ в Молдове, описала ее особенности и ответила на самый главный вопрос – почему люди начинают потреблять наркотики.
Лилия Леонидовна, расскажите, как вообще появилась программа заместительной терапии метадоном в Молдове? Когда было ее начало?
Все начиналось в 2002 году, как пилотный проект. После трехлетних документальных мытарств, наше государство наконец-то дало разрешение провести так называемый эксперимент с бупренорфином, тогда у нас еще не было метадона. Мы набирали в экспериментальную программу потребителей опиодных наркотиков и главным условием было – проходить курс лечения в стационаре. На самом деле это время ознаменовало новый период в лечении наркозависимых. До этого момента их лечили в общем, различными вариантами детоксикации. С появлением же заместительной терапии, вариантов лечения стало больше и теперь врач с пациентом могли подобрать необходимый. На тот момент мы увидели, что заместительная терапия помогает снять агрессивность, успокаивает нервную систему, возвращает человека в социум. Ведь когда он пытается бросить, у него земля шатается под ногами, у него нет уверенности ни в себе, ни в окружающих, ни в завтрашнем дне. В 2004 году в страну поступил метадон, но на тот момент у нас было подготовлено очень небольшое количество законных документов – очень сложно было убедить чиновников в том, что это не наркотик, а лечение от наркотической зависимости.
В некоторых странах люди до сих пор убеждены, что метадон – это зло.
У нас точно так же считали раньше. Я вам больше скажу, когда все это начиналось, я сама была убеждена, что мы не лечим, а даем пациенту наркотик. Но чтобы поменять точку зрения, нужен опыт и больше знаний, которые мы получаем, изучая что-либо. На первых порах нам было сложно вдвойне еще из-за того, что пациентов для программы выбирали самых проблемных, у которых стаж болезни был очень большим, у которых были многократные и неудачные попытки лечения, у которых было огромное количество сопутствующих патологий. Эти люди были озлоблены на весь мир, от них отказывались семьи, друзья, они не один раз проходили тюрьмы. Было очень непросто наладить контакт и сделать так, чтобы человек тебе доверял. Весь этот первоначальный этап внедрения продолжался до 2007 года, пока не случился кризис и метадон на полтора месяца исчез из страны. Тогда у меня было порядка 30 пациентов, которые были уже привыкшие к нам и к этому препарату. Пережив кризис, мы продолжили работать, и в этот момент начался бурный рост количества новых пациентов. Так же важно отметить, что на данный момент между НПО и наркологией налажено регулярное взаимодействие, так например, у нас в наркологии предоставляется площадка для проведения занятий консультантами «Viata Noua» с пациентами метадоновой терапии.
В каких городах сейчас действуют пункты выдачи метадона?
В Кишиневе с 2004 года, затем в 2006 был открылся пункт выдачи в Бельцах, в тюрьмах препарат появился в 2005 году (сейчас метадоновая программа доступна в 18 пенитенциариях Молдовы – прим.ред.). С начала этого года мы внедрили заместительную терапию в Комрате, у них уже порядка 10 пациентов. Сейчас у нас на очереди Унгены, Единцы и Сороки. В настоящее время постоянно получают метадон в Кишиневе 235 пациентов, в Бельцах — 82, в тюрьмах- 80.
В тюрьмах охотно идут на метадоновую программу?
Иногда даже легче, чем на свободе. Заключенные, которых включают в программу в тюрьмах, становятся спокойнее, перестают безобразничать, они обеспечены лекарствами, у них уходит это лишнее волнение, движение, они не провоцируют других. И в этом есть положительные моменты, как для сотрудников тюрем, так и для остальных заключенных.
Лилия, вы упомянули о том, что сейчас идет процесс внедрения новых правил, согласно которым человеку смогут выдавать препарат на дом, о чем речь?
Если у человека на протяжении минимум четырех месяцев приема не было замечаний, если не было попыток выноса, если тесты на наркотики отрицательные и все у него хорошо, — на специальной комиссии мы решаем, можно ли начать выдавать этому пациенту препарат на дом, или нет. Пациент должен понимать, что это в своем роде поощрение, некий аванс доверия и при малейшем сбое, человек становится в конец очереди.
На какой срок будут выдавать препарат и каковы критерии выдачи на дом?
Во-первых, домочадцы должны знать, что человек находится на программе, потому что когда он начнет приносить препарат домой, должно быть надежное место, где он будет хранить его. Во-вторых, конечно же, человек должен знать, как его принимать, это так же важно. Первый месяц пациенту разрешается брать 2-3 дозы, то есть он ходит 4-5 дней к нам, а на выходные мы даем ему метадон домой. Месяц он находится в таком режиме приема, после чего мы делаем тест на наркотики, чтобы исключить дополнительное употребление, кроме того мы проводим тест на метадон, чтобы убедиться, что человек его действительно принимает, а не продает. Если тесты не показали ничего плохого, мы разрешаем приходить пациенту 2 дня в неделю. И следующий, заключительный этап – это обращение раз в неделю и выдача препарата на 6 дней.
Лилия, есть ли среди ваших пациентов те, кто находится на программе много-много лет?
Есть такие, кто рядом с нами с самого начала – они на программе по 10 лет.
Почему они до сих пор из нее не выходят?
Остаются в программе те, у которых все стабильно и хорошо, но они честны перед собой и прямо говорят о том, что сейчас очень много соблазнов и у них существует высокий риск сорваться. Среди таких «старичков» есть несколько людей, которые за все это время уже успели получить высшее образование, устроиться на работу, родить ни одного ребенка. И все же более 50% наших пациентов – это те, кто на программе один-два года.
Как пациенты выходят из программы?
Чтобы человек хорошо вышел из программы, он должен понимать, зачем она ему, и если он понимает что метадон нужен для излечения от зависимости, а не для того чтобы, к примеру, пережить абстинентный синдром, то он и выйдет из программы безболезненно. Каждый месяц у нас есть пациенты, которые завершают лечение. Как это происходит? Мы просто постепенно уменьшаем дозу и за месяц-полтора человек абсолютно безболезненно выходит. Если после этого он жалуется на какие-то недомогания, я могу назначить ему поддерживающую общеукрепляющую терапию, и все становится на свои места. Но они расстаются с нами редко, к сожалению. Часто бывает так, что человек доходит до дозы 10 мл и начинается паника, для него страшно оказаться без вещества, к которому он привык. В этот момент очень важно, чтобы у человека была психологическая поддержка со стороны близких, друзей, тех же НПО. А бывает и так, что ему просто не хватает смелости, и надо аккуратно, но настойчиво помочь человеку принять решение.
К чему нужно быть готовым тому, что решил встать на программу заместительной терапии?
У метадона как у любого лекарства есть как положительные, так и отрицательные стороны. Во-первых, метадон вызывает потливость, из-за воздействия на определённые гистаминовые рецепторы. Следующий недостаток – необходимость каждый день приходить к нам, в центральную наркологию, и желательно делать это в одно и то же время, в первой половине дня с 8 до 11. Еще одна особенность заключается в том, что метадон обладает специфическим привкусом, который не всегда приятен. Так же, на фоне приема метадона пациент может столкнуться с такой проблемой, как запоры и снижение сексуальной активности. К этому надо быть готовым и все это надо обсуждать с врачом, так как в любой ситуации есть выход.
И наконец, самое главное…
Самое главное — человек должен полностью отказаться от потребления наркотиков, это и есть цель данной терапии. Но если по каким-то причинам, он эпизодически продолжает принимать – это тоже результат, пусть не самый хороший, но возможно следующим этапом будет полное прекращение. Дело в том, что наша страна применяет низкопороговую программу заместительной терапии. Это когда существует всего несколько требований, для того, чтобы пациента включили в программу. В некоторых странах программа высокопороговая, то есть, к примеру, в Белоруссии в первый же месяц терапии человек должен трудоустроиться и если он хотя бы один раз употребил наркотики, его сразу исключают.
За что у нас могут исключить?
Наверное, ни за что. Исключение – регулярный вынос препарата или попытка выноса с целью продажи. И даже в этом случае мы не выгоняем человека, а разговариваем, применяем методы наказания в виде исключения на несколько дней из программы, или уменьшения дозы. Но просто так взять и исключить человека – это значит подвергнуть его высокому риску срывов. За мою практику мы исключили всего несколько человек, и я до сих пор думаю, что мы перестарались.
Если человек забыл приехать, или сильно опоздал и не выпил дозу, это плохо?
Метадон действует в организме до трех суток. Поэтому если день – два пропущены, ничего страшного. Но так же отмечу, что пункт выдачи метадона работает с 8 утра до 3 часов дня, за это время можно приехать из любого конца республики.
Если человек, находящийся в программе, начал принимать какое-то лечение, АРВ-терапию, например, нужно ли сообщать об этом наркологу?
Конечно, чтобы ни было – АРВ-лечение, противотуберкулезная терапия, противовоспалительная, — обо всем этом лучше сообщать нам, чтобы мы могли в случае необходимости регулировать дозировку препарата.
Были ли у вас беременные на программе?
Пятнадцать женщин родили детей за все время существования программы, все они пришли к нам в разных ситуациях и все благополучно произвели на свет здоровых деток. Конечно же, когда речь о будущей маме, которая находится на заместительной терапии, мы стараемся наладить коммуникацию с ее врачом и ведем ее беременность согласованно.
Если ваш пациент попал в больницу или полицию, как быть, чтобы не пропустить прием метадона?
В таких случаях не надо бояться или стесняться говорить о том, что вы находитесь на заместительной терапии. Потому что как только ваш врач или полицейский узнает об этом, он связывается с нами, и мы везем метадон нашим клиентам туда, где они находятся.
Что вы скажете о конфиденциальности во время нахождения в программе, она соблюдается?
В договоре, который мы подписываем с каждым пациентом есть пунктик о том, что мы соблюдаем конфиденциальность и анонимность, согласно действующим законам нашей страны. Как это надо понимать — мы никогда не являемся инициаторами выдачи какой-либо информации о наших пациентах. Но мы можем сделать это по запросу правоохранительных органов, запрос должен быть в письменном виде, в котором объясняется, зачем им эта информация и в каких целях она будет использована.
Лилия, последний вопрос, за столько лет работы с наркопотребителями, вы поняли для себя причину, из-за которой люди начинают потреблять наркотики?
Нет, так как этому предшествуют множество различных факторов, обстоятельств. Я противник теории, согласно которой люди, потребляющие наркотики, обладают каким-то дефектом, что они отбросы общества, от которых надо избавляться и которым незачем помогать, ведь они сами виноваты, — это не так. Такая огромная палитра пациентов, как у нас, говорит о том, что к этому может привести все что угодно – обстановка, круг общения, обстоятельства, социальный статус, финансовые проблемы, в каждом случае причина индивидуальна.
Зависимость — это на всю жизнь?
К сожалению, мой опыт заставляет так думать. У меня буквально на днях был пациент, у которого была ремиссия 12 лет и он сорвался. Причем не на фоне как-то угнетенного настроения или депрессии, просто так случилось. У нас у всех есть склонности к различным типам зависимости, просто надо научиться с этим жить, это не так сложно, правда.
Личный опыт
Оля, 32 года
Я нахожусь на заместительной терапии метадоном чуть более двух лет. Сейчас я нахожусь на пути выхода из программы и мне дается это тяжело, у меня появились боли, чувствуется раздражительность, я не могу побороть лишний вес. Но я верю в то, что мне удастся выйти из программы, потому что я устала быть привязанной к метадону, ведь я прихожу на пункт выдачи уже два года, каждый день, в одно и то же время. Перед тем как встать на метадон, я была в зависимости пять лет. В свое время я слышала очень много плохого о метадоне, но почему-то всегда считала что он мне поможет, потому что сама я не справлялась с зависимостью. Принимая метадон я поняла, что могу нормально работать, воспитывать ребенка, заниматься тем, что приносит мне удовольствие и не думать о наркотиках.
Максим, 30 лет
Я уже пятый год на программе. Я перестал потреблять уличные наркотики, все пять лет я в трезвости. У меня наладились взаимоотношения с родными, я стал более спокойным, ушла нервозность и раздражительность. Из минусов я бы назвал побочные эффекты, которые есть у метадона и которые сказываются на здоровье. Для меня заместительная терапия – это почва под ногами, на которой я уверенно стою и по которой могу двигаться в сторону полного выздоровления. Несколько раз я пытался выйти из программы, но у меня не получалось. В скором времени я снова буду пробовать и надеюсь, что у меня получится.
Саша, 32 года
У меня есть два опыта нахождения на заместительной терапии – первый раз я встал на метадоновую программу четыре года назад и она мне помогла, это длилось полтора года. За это время я устроился на работу, у меня нормализовались отношения в семье, жизнь реально начала налаживаться. Потом я прошел реабилитацию, но когда я вернулся в город, начали всплывать старые связи, контакты и в один момент я мысленно сорвался и понял, что с этого дня это вопрос времени. Все так и случилось, через несколько недель я сорвался, потом еще, и еще. Через неделю я понял, что я снова стал прежнем Сашей, каким я был до этого. Я как будто умер, меня разрывало от отчаяния. И я снова решил встать на программу. Через некоторое время мне предложили работать в организации «Viata Noua». Метадоновая программа лично для меня — это опора на пути к полной трезвости. К сожалению, многие ребята скрывают тот факт, что они находятся на программе. Я сам первое время стеснялся этого. Поэтому очень важно донести до них, что метадон – это один из инструментов в процессе лечения от зависимости. И прежде чем становиться на программу, я всегда советую нашим бенефициариям попробовать другие способы лечения – детоксикацию, реабилитацию в терапевтической общине и помощь специалистов (врачи, психологи и т.д.). Потому что если подойти к лечению правильно с самого начала, оно принесет пользу и наоборот. Так же важно отметить тот факт, что на сегодняшний день между нашей организацией «Viata Noua» и врачами наркологии налажено тесное сотрудничество, что во-многом помогает нам достучаться до бенефициариев и контролировать эффективность лечения.