Лилиан Северин – председатель общественной организации «AFI», член Комитета уязвимых к ВИЧ и туберкулезу сообществ, музыкант и композитор о том, почему люди становятся беспризорниками и что мы можем с этим поделать.

 

Лилиан, в интернете очень мало информации о вашей организации, поэтому первый вопрос про деньги – кто вас финансирует?

Один из наших главных доноров – это Caritas Luxembourg, благодаря их поддержке мы начали работать. Тогда, более десяти лет назад, нашим первым проектом был проект по здравоохранению в тюрьмах, цель которого — пилотирование программы DOTS+. Caritas помогали нам ровно до 2015 года. Помимо этого, мы внедряем программы финансирования Глобальным Фондом. У нас так же есть несколько других доноров, которые нам помогают. Вот сейчас, например, мы пытаемся привлекать ресурсы общего населения.

Это сбор теплой одежды для людей улицы, так?

Да, эта идея появилась спонтанно. Когда мы начали выявлять туберкулез среди бездомных, мы поняли, что помимо медицинской помощи и непосредственно медикаментов, эти люди нуждаются во многих других вещах, в том числе в теплой одежде. Так же мы собираем деньги для того, чтобы обеспечивать их теплой едой.

Вы прямо как доктор Лиза.

По-моему, у нее немного другая специализация, но у нас, как у нее, есть автобус, который каждый день выезжает в город, наши сотрудники идентифицируют людей без определенного места жительства, предлагают им пройти симптоматический осмотр, после чего, если симптомы действительно есть, направляют в больницу.

У них разве есть полисы?

Нет, но поскольку у нас заключена договоренность с туберкулезной больницей и с муниципальной дирекцией общественного здоровья , то мы без проблем отвозим наших бенефециариев в определенные поликлиники, их четыре, — где они проходят необходимую диагностику и консультацию. Но вы понимаете какая ситуация сложилась – мы отвозим их в больницу, госпитализируем, они лечатся, их отпускают продолжать лечение на дому, а дома у них нет. Конечно, наша команда отвозит им все необходимые медикаменты, но это не очень удобно и приверженность была бы намного выше, если бы эти люди были вовлечены в какой-то процесс социальной интеграции.

Как вы себе это представляете?

Первое – надо работать с семьями, потому что у многих людей, оказавшихся на улице без определенного места жительства, есть семьи. Второй момент – это создание социальных предприятий, в которых они могли бы работать и за полученные деньги снимать жилье, и постепенно возвращаться к нормальной жизни. Это работает, у нас есть друзья в Бухаресте, которые внедряют подобные проекты и, как показывает их опыт, 60% бывших заключенных, к примеру, работая на таких предприятиях, постепенно начинают жить нормальной жизнью. Поэтому одна из наших приоритетных задач на сегодня — найти возможность интегрировать бывших бездомных ТБ-пациентов в подобные социальные предприятия.

А они есть?

Мы хотим их создавать.

 

Я правильно поняла, ваша целевая группа – это люди без определенного места жительства?

Нет, наша целевая аудитория – это социальные группы, уязвимые к ВИЧ и туберкулезу, мы много работаем с бывшими заключенными, с семьями, которые находятся за чертой бедности, это очень бедные семьи, они фактически маргинализированы и не используют медицинские услуги из-за своего статуса.

Где вы находите эти семьи?

У нас есть проект в Новых Аненах, например, там работают двое наших социальных работников. Их задача – анкетирование представителей особо уязвимых слоев, перенаправление их в медицинские службы. Мы помогаем чем можем, например, на уровне села создаем так называемые общественные группы, которые пытаются решить проблемы таких семей. Но если мы помочь ничем не можем, мы перенаправляем их в другие организации.

Расскажите про вашу работу с заключенными.

В этом году, к сожалению, мы пока не нашли средств на продолжение этого проекта, но в прошлом году мы покрывали 7 тюрем – наша команда выезжала в пенитенциарии, там мы тестировали людей на ТБ и ВИЧ, спрос был большой, люди шли с охотой, потому что мы обеспечивали высокий уровень конфеденциальности, для них это важно.

Кроме тестирования и психо-консультирования мы обеспечивали освободившихся заключенных материальной помощью, чтобы у них была возможность обратиться в медицинские учреждения, таким образом мы добились достаточно высокой приверженности, как среди ВИЧ+, так и среди больных туберкулезом.

Лилиан, вот сейчас из вашего офиса выехала мобильная группа, откуда они знают, где ночуют люди без определенного места жительства?

Они выезжают каждый день, за столько времени они уже знают все подобные ночлежки. Но такие места появляются и исчезают, поэтому с бенефециариями надо постоянно контактировать, чтобы элементарно знать, куда ехать на следующий день.

 

Где эти люди ночуют зимой?

Они ночуют по подвалам, в заброшенных домах, ищут места, где проходят теплотрассы.

На вашем сайте написано, что официально у нас около 4000 людей живут на улице.

Это данные, которыми оперирует муниципальная социальная служба.

Сколько их на самом деле?

Сложно сказать, наш потенциал – покрытие 2 тысяч бенефециариев в год, было бы больше возможностей – охватывали бы больше людей.

Все эти люди, кто они?

Опять же, очень сложно сказать сходу. Среди наших бенефециариев есть люди с психическими расстройствами, есть и такие, которые были обмануты и буквально выдворены на улицу, встречаются бездомные из других городов, которые приезжают в Кишинев, просто потому что здесь легче выжить зимой. Этот феномен не исследован в Молдове вообще, мы можем только догадываться, наблюдать, делать собственные выводы. Хотя в этом году у нас появилась возможность сделать исследование, которое позволит узнать каковы самые распространенные заболевания среди этих людей, каков их уровень доступности к медицинским услугам и каковы социальные составляющие, которые привели их к этому статусу. То есть, будем знать больше.

Среди них больше мужчин или женщин?

По-моему больше мужчин, хотя мы работали даже с беременными женщинами, пытались пристроить их в больницу.

Они что-то получают от государства?

Муниципальная социальная служба администрирует центр временного ночлега для бездомных, но он может вместить максимум 200 человек, это очень мало. Дело в том, что с подобным феноменом надо бороться многопланово, нельзя просто вылечить человека и оставить на улице, потому что он опять заболеет. Нельзя просто проинформировать или просто дать ночлег. Потому что так он не научится зарабатывать себе деньги и не снимет квартиру, чтобы помогать, надо рассматривать проблему с разных сторон.

То есть если я буду бездомному периодически давать теплую одежду и еду, то я этим ничего не добьюсь?

Нет, вы таким образом продлите ему жизнь, и это нужно делать. Если вы видите, что стоит человек и замерзает, надо подойти и дать ему теплый свитер или одеяло. Но те, кто дают это одеяло, должны понимать что государство должно заботиться о об этом человеке больше, чем вы и если все те, кто, как вы описываете, дает теплую одежду, поддержали бы социальные инициативы по интеграции этих людей, я думаю, эффект был бы еще более ощутимым. Но, повторюсь, одежду нужно отдавать и мы с радостью ее примем.

А что с процентом заболеваемости ТБ среди бездомных, каков он?

Вы наверное знаете, что Молдова находится в 18 странах с высоким бременем туберкулезной инфекции, мало того, четверть заболевших впервые, заболевают резистентным к медикаментам туберкулезом, который очень сложно лечить. Туберкулез очень сильно распространен среди уязвимых групп, до которых муниципальные службы просто они не могут дойти, не потому что они плохо работают или не могут как-то достучаться, а потому что так было всегда. Поэтому социально уязвимые слои общества – это миссия общественных организаций.

Люди, которые приходят к вам работать, наверное отъявленные филантропы.

Я горжусь людьми, с которыми работаю и я думаю, что они гордятся своей работой. У нас был случай, когда мы набирали очередного члена команды мобильной группы, мы проинтервьюировали семь человек и не один не прошел. На следующий день нам позвонила женщина, который на тот момент работала в стоматологическом кабинете, она просила взять ее на следующий день. Мы ее взяли и она до сих пор отлично работает, ее очень любят бенефециарии, она у нас добрый полицейский.

А злые есть?

Конечно, они более требовательны, критичны.

Есть ли в работе с бездомными какой-то очень важный постулат?

Иметь уважение к человеку, несмотря на его статус. Вот мы все постоянно говорим о приверженности, но из наших наблюдений – самый неприверженный пациент становится приверженным после 2-3 нормальных бесед, просто надо воспринимать его как нормального человека, у которого есть проблемы, уважительно с ним общаться и объяснять до конца всю ситуацию. Потому что из-за того, что люди не понимают что с ними происходит и какие таблетки они пьют, из-за того что доктора очень часто не хотят общаться с пациентами, последние теряют доверие к лечению, к доктору, перестают верить в компетентность того, кто назначил лечение и бросают его.

Вот вы протестировали человека с улицы на туберкулез, но выяснилось, что он болеет чем-то еще, вы окажете ему медицинскую помощь?

К сожалению, у нас нет такой возможности.

 

Действительно, к сожалению. Лилиан, когда я спрашивала своих коллег о том, кто вы такой, выяснила, что вы еще и музыкант. Как вас так угораздило – одновременно заниматься музыкой и профилактикой ТБ среди бездомных?

Давайте я сразу оговорим, что музыка, которую я играю не гламурная, поэтому никакого противоречия между двумя этими занятиями нет. Я даже не знаю, где больше отдыхаю, оба этих занятия настолько дополняют друг друга. Будучи музыкантом, ты учишься работать в команде, понимаешь как креативно решать какие-то вопросы. С другой стороны, в AFI я сталкиваюсь со многими реальными проблемами, это вдохновляет на какие-то новые свершения, заставляет думать по-другому, мне повезло, потому что я могу комбинировать эти области. Плюс, меня очень поддержала семья, так как имея две работы, ты приходишь домой в 9 вечера, это сложно. Но интересно.

У вас не бывает такого, что вы настолько прониклись чужой бедой, что потом весь день ходите как тень?

Есть такой момент, когда тебя уже не очень сильно прет то что ты видишь, и со временем ты как-то с этим свыкаешься.

А чувство вины вас не накрывает, вот мы с вами сидим в красивом офисе, у вас дорогой телефон, утром мы позавтракали, а кто-то с голоду умирает?

Но мы же работаем для того, чтобы им помочь.

Как вы отходите от всего этого?

Мне не надо отходить, мало того, я люблю выезжать с ребятами в поле, когда есть возможность. Это очень помогает им, потому что когда работаешь каждый день, глаз замыливается и ты уже не замечаешь какие-то вещи, а я смотрю на все это свежим взглядом, могу дать какой-то совет.

Общаетесь с бездомными?

Конечно. У нас была ситуация, когда мы должны были провести через автобус с рентгеном 200 человек, ребята не успевали, и вот я надел масочку и вперед. Пока коллега регистрировал пациента, я объяснял где раздеваться и куда проходить — за эти 2 минуты, они мне рассказывали всю свою жизнь.

Интересные истории?

Разные. Среди бездомных часто встречают молодые люди, которых выгнали родители, есть бывшие милиционеры, бизнесмены.

Бывшие интеллигенты есть?

Я как-то встретил доктора акушера-гинеколога на выходе из магазина. Помню, он попросил чего-то поесть, я ему помог и мы отлично пообщались минут 20, они рассказал мне все про свою жизнь.

Лилиан, в таком сообществе есть какие-то правила?

У них довольно анархичное сообщество, они не живут по каким-то правилам, никаких кодексов поведения, как в тюрьме например, у них не существует. Среди людей без определенного места жительства есть и те, кто нормально себя чувствуют в такой ситуации, но большинство несчастливы быть на улице, питаться чем попало и жить так, как они живут, им реально нужна помощь.

Вы стали более толерантным благодаря этой работе?

Однозначно, нельзя вешать ярлык на человека, ни в коему случае, нужно понять почему он докатился до этого и это относится не только к бездомным. Люди доходят до такой жизни очень часто не по своей вине, просто в какой-то критический момент им никто не помог. У нас ведь как люди думают: «Бедный — сам виноват, бездомный – сам виноват, потребляет наркотики – сам виноват». Нельзя так говорить.

Фото: www.afi.md

 

Текст: Елена Держанская