Каждый раз, когда я беру интервью у человека, живущего с ВИЧ, убеждаюсь в том, что ничего особенного эта болезнь человеку не дарит: ни тебе лишней пары рук, ни способности проходить сквозь стену, ни даже третьего глаза или шестого пальца. Единственное, чем отличаются эти люди от всех остальных, они любят жить и делают это с удовольствием.
«Я узнал о своем ВИЧ-статусе в тюрьме, меня тогда посадили в одиночную камеру за какое-то нарушение. Никаких особых эмоций эта новость во мне не вызвала, это было таким логичным исходом моей жизни до того, как я сел в тюрьму. Тогда кровь на ВИЧ-инфекцию брали у всех, кто только поступал, причем, даже не предупреждали, для каких именно анализов делают забор.
Вообще я, наверное, выбиваюсь из типичного образа человека, который отсидел срок в тюрьме — у меня нормальные, обыкновенные родители, хорошая семья, я мечтал стать хирургом, но в какой-то момент меня просто перекосило, я начал воровать и меня посадили, на шесть лет.
Конечно, был страх, страх не освободиться, потому что умрешь. В тот момент было мало информации о ВИЧ, это был 2001 год. Но сразу после того, как мне объявили мой статус, я стал читать, спрашивать, интересоваться и страх заменила уверенность в том, что я буду жить дальше.
АРВ я начал принимать после освобождения, мои анализы показывали 26 СD 4 клеток, это очень мало, хотя чувствовал я себя прекрасно. В самом начале моей терапии мне выписали препарат, который позже сняли с производства, из-за его высокой токсичности, у меня, например, были жуткие ожоги кожи.
Я никогда не притирался к ВИЧ, я просто жил с ним и не заморачивался. Единственное что меня однажды задело, это было в самом начале, как-то мне в руки попалась брошюра со статистикой о том, сколько в Молдове живет ВИЧ-инфицированных людей и тогда я ощутил себя всего лишь, частью сухой, обезличенной статистики. Тогда мне было очень обидно, что о людях, живущих с ВИЧ, говорят как о цифре.
Принимая свой первый препарат, я осознавал, что это не самое эффективное средство для тех, кто в прошлом был наркопотребителем, как я. Изначально были какие-то незначительные «побочки»: повышение температуры, дезориентация в пространстве. Со временем у меня началась липидодистрофия, неправильное распределение жиров на теле, — это необратимый процесс, который заставил меня поменять препарат.
После освобождения, я сразу же устроился работать, параллельно ходил на группы взаимопомощи в одну из неправительственных организаций. Кстати, там я познакомился со своей будущей женой.
Дискриминация? На одном из моих рабочих мест произошла неприятная ситуация – каким-то образом, начальство узнало о моей болезни и меня попросили уйти в бессрочный отпуск. Я сразу же обратился за юридической консультацией и дал понять, что я так просто не уйду. Чтобы ты понимала всю степень этого идиотизма, тогда начальство погнало всех сотрудников, кто работал со мной, сдавать анализ на ВИЧ в срочном порядке. Чем все закончилось? Я собрал всех своих коллег и прочел им лекцию о том, что такое ВИЧ, как он передается и как себя защитить. Было много вопросов, глупых в том числе, но я ответил на все. И знаешь, мои отношения с коллегами после той лекции улучшились.
Продолжая работать, я начал заниматься волонтерством в той организации, в которую ходил на группы взаимопомощи. Через несколько лет меня позвали туда работать, так и работаю уже четвертый год.
Больше всего в моей работе мне нравится общение с людьми: рассказывать что-то о своем опыте, слушать их истории, делиться информацией. Я помогаю другим, и это здорово. А от того что я помогаю людям, я помогаю себе.
Вообще, у меня были возможности завести отношения с девушками без ВИЧ-статуса, но в такие моменты я сразу представляю весь этот груз ответственности, который мне придется нести всю жизнь. Ведь в дискордантных парах всегда есть, хоть и минимальный, но риск заражения, если не дай бог он станет реальностью, в один момент любовь может превратиться в ненависть. Напиши, пожалуйста, что я не пропагандирую отношения, где оба партнеры ВИЧ-положительные, я просто выбираю более удобный для себя вариант.
Я никогда не был зол или обижен на ВИЧ, просто иногда я представляю себе, как сложилась бы моя, жизнь, если бы все было по-другому. В такие моменты я вижу себя успешным хирургом, который пилит чьи-то кости, у меня большая семья, хорошая машина, свой дом. Такие вещи тяжело представлять на моем месте, но сложилось так, как сложилось. Я научился жить с ВИЧ-инфекцией, только вот ей это не очень удается.
Я не боюсь умереть, хотя остерегаюсь каких-то оппортунистических заболеваний, но не боюсь. Хотя я курю, не могу избавиться от этой зависимости.
ВИЧ научил меня смотреть правде в глаза, не врать самому себе. А еще, ВИЧ научил меня делать два вдоха в секунду, жить быстрее. Не все люди понимают и осознают, что на самом деле, каждую секунду мы умираем. Не то чтобы я был пессимистом, но если подумать логически, каждая секунда уходит из нашей жизни прямо сейчас, а мы остаемся.
Мы все говорим о том, что надо бороться с дискриминацией, надо ее искоренить, но с дискриминацией не надо воевать, надо научиться с ней жить, научиться воспринимать ее по-другому. Вообще, чем больше ты борешься с каким-то деструктивным явлением, тем больше оно набирает обороты, это как раскачивание маятника. Просто надо больше говорить о том, что мы, люди живущие с ВИЧ, есть и мы готовы к диалогу.
Каждое утро я просыпаюсь и здороваюсь с солнцем, меня научила этому одна знакомая. Ведь это так важно, говорить солнцу «Доброе утро!», потому что без него ничего не будет на этом свете.
От чего я получаю кайф сейчас? От того что рядом со мной кто-то есть, ну и от кофе с сигаретой по утрам…».
Читайте также: Я никогда не говорю «никогда». Откровенный разговор с Ириной Поверга
Записала Елена Держанская