К сожалению, не все мои герои готовы говорить о своем положительном ВИЧ-статусе с открытым лицом. С другой стороны, давая интервью инкогнито, они, как правило, рассказывают о своей жизни больше правды и меньше прикрас. Сегодняшняя история о том, каково это – узнать о том, что у тебя ВИЧ и жить дальше.
«Мой диагноз — Саркома Капоши, вызванная вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ). Я узнал о нем не сразу, сначала у меня начались проблемы с ногтями, мой дерматолог прописала мне курс антибиотиков, но после лечения на ногах начали выходить красные волдыри. Я очень долго лечился непонятно от чего, пока, наконец, не сдал анализ на ВИЧ.
Мне позвонили через месяц, попросили срочно приехать в поликлинику. Это был февраль 2011, на улице жуткий холод, я быстро оделся и приехал, хотя даже представить себе не мог, что меня там ждет. Врач задавал много вопросов, я не понимал к чему это, в конце концов она сказала: «У вас ВИЧ». На что я спокойно ответил: «Да? Хорошо». А она: «Вас это не пугает?». «Нет», — спокойно ответил я. «Почему?», «Потому что за свои 25 лет я столько раз поступал неправильно, чем-то это ведь должно было закончиться».
Когда я вышел на улицу, единственная мысль, которая крутилась в голове «Зачем вообще жить, если уж так все сложилось». На мое счастье мимо проезжала маршрутка, на которую я машинально сел и поехал в больницу, пересдавать кровь. Это маршрутка стала моим спасением, если бы не она, не знаю, чтобы я тогда с собой сделал.
Через месяц, после того, как я узнал о своем ВИЧ-статусе, мне назначали АРВ-терапию и я лег в больницу. Начинать терапию было очень тяжело, у меня была сильная интоксикация, меня постоянно трясло, ночью снились кошмары, я не мог ничего есть и за несколько недель похудел на 20 килограмм.
Все это время ко мне приходила сестра, ведь о своем статусе я рассказал только ей, еще одной сестре (нас в семье 7 детей) и маме. Знаешь, что самое интересно? После моего признания, выяснилось, что у сестры тоже ВИЧ, но ее историю я не хочу рассказывать. Мы начали принимать АРВ в один день и я очень рад, что мне удалось убедить ее сделать это.
Во всей этой истории мне больше всего жаль нашу маму, она очень долго не понимала, как такое могло произойти с ее детьми. Но жизнь – мгновение. Я ведь тоже раньше слышал о ВИЧ, но никогда не мог представить, что это коснется лично меня.
В подростковом возрасте мне хотелось попробовать все. Я начал с клея, потом перешел на алкоголь, марихуану. Потом я познакомился с наркоманами. Они постоянно тусовались в притоне, который находился несколькими этажами выше моей квартиры. Там потолок коричневый был от того, что в ней круглосуточно что-то варили. Как-то раз я пришел туда, чтобы попробовать уколоться. Но когда мне вводили наркотик не попали в вену, я жутко испугался и больше никогда туда не возвращался. До сих пор, когда надо сдавать кровь или ставить капельницу, я даю левую руку, потому что страх, что не попадут в вену (наркотик вводили в правую), остался.
Я ведь долгое время ходил в церковь, служил Богу. Наверное, именно церковь помогла мне бросить алкоголь и наркотики, служение привело меня в чувства. Когда я стал ходить в церковь, я очень резко ограничил круг знакомств и стал вести нормальную, здоровую жизнь.
Уже несколько лет, как я вышел из веры. Не буду объяснять почему, главное, что я сохранил приобретенные там принципы, я люблю каждого человек и отношусь к окружающим так, как хотел бы, чтобы ко мне относились.
Иногда я задумываюсь о том, от кого я заразился ВИЧ. Но я бы смог ответить на этот вопрос, если бы у меня был один постоянный партнер. Но до того, как я узнал о своем статусе я вел очень беспорядочную половую жизнь, мог по пьяни переспать с совершенно незнакомым человеком, без презерватива. Если честно, я даже не хочу знать, кто это был, зачем?
Мой ВИЧ-статус мне совершенно не мешает и я не боюсь того, что люди могут не захотеть строить со мной отношения только из-за него. Пока лекарства от ВИЧ не придумали, человеку придется принять меня таким, какой я есть, вот и все.
Не считая сегодняшнего интервью, я уже не помню, когда я последний раз вспоминал о своем статусе. У меня любящие родители, хорошие друзья и нормальный семейный врач, которому совершенно все равно, какой у меня статус. И что самое главное, сейчас у меня та работа, которая приносит мне удовольствие.
Больше всего меня злит не дискриминация, а элементарное незнание фактов. Сколько раз меня спрашивал «У тебя СПИД?» и каждый раз приходится объяснять «Нет, у меня ВИЧ вообще-то». А ведь многие не видят никакой разницы.
Люди думают, что ВИЧ их не затронет, но ВИЧ не выбирает себе жертву. Мы все разные, и никогда не можешь быть уверен в человеке на 100% ровно до того момента, пока он не сдаст анализ на ВИЧ.
Сейчас я не могу раскрыть свое лицо, но я уверен, что пройдет время, и я решусь на этот шаг.
В будущем я бы очень хотел усыновить ребенка, но меня пугает тот факт, что мне могут ставить палки в колеса, ведь у меня ВИЧ. С другой стороны, я сделаю все возможное, чтобы осчастливить такого малыша, ведь это так важно – дать человеку любовь, заботу, семью.
Иногда я называю ВИЧ своим другом, потому что без него мне, наверное, было бы скучно. А благодаря ВИЧ я узнал другую сторону, жизни, я нашел свое призвание, познакомился со множеством хороших людей. И я счастлив, что живу и могу помогать другим».